В детстве я много и охотно читал классическую литературу. Потому
что когда ж еще ее читать, как не в детстве: после начинается всяческая
суета, типа учебы, армии, половой жизни, зарабатывания денег,
уклонения от налогов, и тут не до книжек, а уж тем более — классических. Зато в детстве, когда еще ни денег, ни даже простых радостей онанизма для себя не открыл — самое время осваивать классическое наследие, от
Гомера до Мильтона с Паниковским…
В целом классика, наверное, благоприятно сказалась на общем моем развитии. Но один из выводов, сделанных мною из прочитанных в детстве книжек, по ходу взрослой жизни пришлось долго и недоуменно пересматривать.
Вспомним, что рассказывает нам классическая литература о роковой страсти мужчины к женщине. Рассказывает она, хоть и на разные голоса, но практически одно и то же. Лирический герой русской версии "
Нотр дам де Пари" выразил эту мысль в одной фразе, звучащей примерно так: "
В козла мужчину превращает красота".
В самом деле, вот читаешь, например, балладу Жуковского про перстень. Жестокая девушка кинула перстень в воду — просто так, безо всякой задней мысли. И прекрасный рыцарь тотчас же, безотлагательно погиб в попытке его оттуда выудить. Козел, нет? А как Миледи, коварная супруга Вениамина Смехова, вила из мужиков веревки? А леди Макбет — сперва
шотландская, потом
наша, из Мценского уезда Орловской области? А Елена, спровоцировавшая
Первую мировую войну в античном исполнении? А уж когда легендарная Клеопатра (69-30 г. до н.э.) объявляет о решении
отдаться по сходной цене в одну поклонничью голову за ночь — тут сразу начинаются такие торги, что
eBay с
Молотком конкретно отдыхают…
Короче, воспитала меня классика в убеждении, что ежели femme, то непременно сразу fatale, и по другому просто не бывает во взрослой жизни. А дальше началась та самая взрослая жизнь — и оказалось, что все в ней не так, как в книжках.
Встречал я женщин, которым так и не удалось заставить избранника на себе жениться. И таких встречал, которым не под силу было заставить его вынести елку навстречу майским праздникам. А чтобы вот так вот прям со скалы, да и за перстнем, и вдребезги сразу — нет, не встречал. "Ценою жизни ночь мою" — это тоже оказалось из области фантастики.
Справедливости ради, отмечу: историй, когда мужчина, или группа мужчин, овладевала женщиной, заплатив за это несколькими годами лишения свободы в лагере строгого режима, в газетной хронике
встречается немало — но платят все же не женщине, а городской прокуратуре. И вряд ли в таких происшествиях сколько-нибудь заметную роль играет страсть: дело происходит, как правило, между малознакомыми людьми, в темное время суток. Страсти там неоткуда взяться, по большому счету: скорей, дело в слабом знакомстве кавалеров с
применимыми статьями УК.
И начали меня одолевать страшные подозрения относительно классиков. Ведь вряд ли предмет отношений между полами за последнюю пару тысячелетий претерпел такие уж серьезные изменения. Говорят даже, что в наше время статус женщины в обществе заметно повысился, по сравнению с временами "
Бесприданницы" Островского. Так что, наверное, классики все-таки в чем-то приукрасили современную им жизнь. И, рисуя
многочисленные образы femme fatale, ради которой прекрасный рыцарь коня на скаку остановит, чтоб в горящую избу войти, они не имели в виду ничего такого жизненного. А всего лишь надеялись, что когда-нибудь, через века и тысячелетия, найдется такой читатель, который примет все эти выдумки всерьез, и действительно бросится вдребезги со скалы... или женится, как честный человек... или хотя бы вынесет елку!
Боюсь, они ошибались.
– на правах рекламы
