© 2014 Thinkstock 

"Не пора ли замахнуться на Уильяма нашего Шекспира?" — "А что — и замахнёмся!"

Этот мини-диалог из старой кинокомедии давно стал расхожей репризой в шутливых дружеских беседах. И, что самое забавное, сбылся в действительности.

Просматривая содержимое литературных сайтов Интернета, я давно уже отмечаю, что перевод сонетов Шекспира на русский язык — занятие, сделавшееся чем-то вроде тихого массового помешательства. По самым скромным подсчётам, за последние 15 лет общее количество полных русских переводов сонетного цикла перевалило за 200 — если иметь в виду только версии, выложенные в Сеть. Количество версий, запертых в столах и погребённых в бумажных архивах, неизвестно.

Не желая обижать переводчиков и по этой причине не называя имён, скажу без обиняков: большинство переводческих версий, с которыми довелось ознакомиться, плохи. Плохи, разумеется, неодинаково — одни просто плохи, другие очень плохи, третьи ужасающе плохи, четвёртые вообще никуда не годятся и не имеют никакого отношения к литературе. Конечно, есть очень удачные и талантливые версии — но выделять их я тоже не буду по вышеупомянутой причине: никаких имён и никаких обид.

Примечательно, что переводы шекспировских сонетов, в советское время выполненные С. Я. Маршаком, во всей этой истории играют роль отправного пункта. Многочисленные домаршаковские переводы массовому читателю почти неизвестны — к ним обращаются разве что специалисты-филологи.

Полностью впервые опубликованные в 1948 году маршаковские переводы имели оглушительный успех. Их долго нахваливали и превозносили. Затем процесс пошёл в другую сторону — эти переводы начали поругивать: сперва робко, затем смелее, затем начали ругать во весь голос.

Основания для критического отношения к маршаковским переводам были более чем достаточные. Но дискуссии маршакистов и антимаршакистов проходили в стороне от массовой читательской аудитории. И я здесь не стану воспроизводить перипетии тех дискуссий, поскольку к предмету разговора они, как ни странно, отношения не имеют.


Куда важнее прочно укрепившаяся в читательском сознании иллюзия, согласно которой сонеты Шекспира — нечто совершенно уникальное и невообразимое по степени совершенства, высочайший и недосягаемый образец лирики всех времён и народов, а потому русские переводы их в свою очередь обязаны быть пределом совершенства; но поскольку совершенству пределов нет, то производить на свет всё новые и новые переводы шекспировских сонетов — дело святое, нужное и богоугодное, коему не должно прекращаться никогда.

Боже упаси попробовать намекнуть переводчику шекспировских сонетов, что Уильям Шекспир был гениальным драматургом, но не особо выдающимся лирическим поэтом, что среди его предшественников и современников есть гораздо более талантливые лирики-сонетисты, что на общем фоне шекспировского наследия сонеты выглядят достаточно скромным приложением, что они давно просмотрены на просвет, развинчены на мелкие детали, откомментированы крест-накрест и по диагонали, сверху донизу и снизу доверху, что никаких тайн и загадок в них нет... Утописты-перфекционисты пропустят все эти доводы мимо ушей. И будут прилежно делать 201-й (а может, 587-й или 734-й — кто знает?) вариант перевода. Свой собственный, разумеется.